Вячеслав Назаров - Игра для смертных
Он не очнулся даже тогда, когда прозрачную капсулу, в которой лежал он, как в сгустке янтаря, через восемнадцать часов бережно приняли тралы спецпатруля МСК.
– Как он погиб?
– Не знаю, дядя Клаус… прости, отец, но я… я никак не привыкну…
– Не смущайся, дочка. Я понимаю. Мне тоже не легко было называть тебя мисс Джой.
Было раннее, светлое утро, розовое, как на рекламных открытках. Оконные стекла в баре, матовые от росы, вобрали в себя зарю и медленными широкими мазками раскрашивали стены в цвет огня. Клаус смотрел на кружку, и в синевато-розовой пене ему мерещились облака.
– Я не знаю, отец. Все произошло так стремительно… Дядя Чарли поднял ружье, но не выстрелил…
– Почему? Почему он не выстрелил?
– Разве он ответит теперь? Я могу только догадываться. Солсбери без конца твердил, что магнитная черепаха в его виварии – последний экземпляр венерианской фауны.
– Ты думаешь, что из-за этой гадины…
– Не знаю. Я очнулась уже в бункере.
– А Синий Дым?
Джой катала из хлебных крошек шарики – один, три, пять, десять – и складывала их вокруг кружки дядюшки Клауса.
– Синий Дым восстанавливает тело по чертежам, заложенным в организме. Но ему нужен строительный материал. После магнитной черепахи в том, что было доктором Солсбери, не осталось ни одной молекулы железа…
За розовыми стеклами громко загудело. Клаус отставил кружку, сломав ограждение Джой.
– Это Дик. Он сдержал слово… Не волнуй Тэдди. Ему и так досталось. Ты его любишь, дочка?
– Да, папа.
– Хорошо. Врачи говорят, что ему осталось лежать не больше месяца, а потом… Ты правда любишь его, Джой?
– Да, папа.
– Ты отвечаешь, как Лили… Впрочем, долой старое, пусть будет новое… Однако Дик ждет тебя.
Они вышли в это розовое утро, в это теплое молоко тумана, когда земля, еще не привыкшая к металлу и пластику, дарит людям свою свежесть – и даже разрисованный «Ягуар» Дика, омытый росой, выглядел сейчас почти прилично, и Дик сказал:
– Прошу, мисс Джой. Эдвард Стоун очень хочет вас видеть.
Дядюшка Клаус остался один. Он что-то бормотал, возвратясь за стойку, и плечи его колыхались, как крылья подбитой птицы.
Потом он подошел к диораме.
Он долго возился с проводами, а когда кончил, на зеленом шарике Земли загорелся красный огонек.
– Это – по тебе, Чарли. Ты тоже был астронавтом.
